Дмитрий Курилов
***
Все познавшая, все постигшая,
Ты сидишь с сигаретой в руке -
Не прощавшая, не простившая,
Утонувшая в гордой тоске.
Ты живешь в эпицентре столетия,
Но я знаю тебя наизусть –
И твое восемнадцатилетие,
И твою – не по возрасту – грусть.
Что ни ангел твой – птица стихшая.
Что ни демон твой, то девайс.
Все познавшая, все постигшая,
В джинсах новеньких фирмы «Левайс».
Небо
Брошен невод в облаках.
Ходит небо на руках.
Ходит небо на дождях,
на предгрозовых дрожжах.
Небо, небо, эн-эл-о
к нам на землю потекло,
сквозь размытое стекло
к нам в квартиру затекло.
Неба синяя страна
так прекрасна и длинна.
Запах грома и вина,
и огромная луна.
Небо, небо, не шути!
Веру в небо возврати!
Подари нам дирижабль
и воздушные пути!
Сквозь воздушные пути
наша нежность полети!
На послушном самолете
простодушное «прости»...
Ходит небо на дождях,
на предгрозовых дрожжах.
Ходит небо на руках.
Брошен невод в облаках.
***
Он был еврей, а она мусульманка.
Жили они на развалинах танка.
Он пил коньяк.
Она занималась у-шу.
А я им варил лапшу.
А цимес был в чем? – а в том, что средь пыли,
грязи и горя мы счастливы были.
Пели, играли и танцевали.
И целовали. Мы всех целовали.
Нас от войны словно снегом укрыло
И даже я, калашное рыло,
с жизнью и радостью не расставался
И улыбался, всегда улыбался.
Но все кончается – правда, Кончита?
Кончилось лето. Вскрыто. Зарыто.
Однажды танк как подня́л свое дуло –
И нас всех (продуло?) – как ветром сдуло.
Мы разлетелись, как листья, по свету.
Я еще есть, а нас уже нету.
Кто на слоне, а кто на тромбоне –
каждый скучает в своем Вавилоне.
Каждому вера. Своя. Не чужая.
Каждый живет, сам себя отражая.
Ноты зажаты в тисках каподастра
И не хватает любви и пространства.
Сколько должны мы бродить, пилигримы,
чтоб возродить дорогие руины?
Господи! Сколько ж ушло пластилина
На этот край – Палестина?
***
Привет, ДК Сергея Зуева!
Мы в юности гуляли там,
Я врал тебе непредсказуемо
Как будто ранний Мандельштам.
В стихах душа твоя оттаяла,
любовь, как звездочка, зажглась.
Но жизнь, как нервная Цветаева,
заботами швыряла в нас.
Под плэдом счастья полосатого
мы прятались с тобой вдвоем.
Судьба, как мудрая Ахматова,
лечила нас своим теплом.
Над нами – осень, небо мрачное
Не распогодится никак.
И я смотрю в окно прозрачное,
Как будто поздний Пастернак.
***
человек привыкает что все у него хреново
сталкиваясь с дьяволом жмет копыто – «здорово!»
и падая под электричку на станции бирюлево
он даже не матерится он скажет «а чо? а клево!»
если тебе так плохо радуешься не конфетке
а даже помятому фантику и запаху сигаретки
если тебе так плохо читаешь запоем блока
любишь даже жену и молишься на ничевока
если так плохо не все ну а так отчасти
косишь тогда под басё и прославляешь власти
и от безумной страсти можешь пропасть ни за шо
если тебе так плохо то даже уже хорошо
в принципе негативы – плюсы со знаком минус
это снаружи ты косинус а в сердце ты юный синус
это ты с виду гадкая стервозная мандавошка
на самом же деле ты гений и даже христос немножко
в общем бывай ворочайся кайся но не сокращайся
прыгай беги с ума сходи только всегда возвращайся
горе хлебая тоннами мучайся но не кончайся
видишь телега с бидонами вдруг это символ счастья
***
Пожелай же мне новых чудес
в этом новом году неизвестном:
чтобы бес недовольный исчез,
чтобы мост протянулся над бездной.
Чтоб рождались вокруг малыши,
а товарищи не умирали.
Чтоб мы радовались от души,
и, как дети, на воле играли.
Чтобы жизнь продолжалась рекой,
в ней наш парусник тихо качался,
чтобы ты мне махала рукой,
ну а я бы в ответ улыбался
этим сбывшимся солнечным снам,
и, качаясь в небесной юдоли,
сам Господь позавидовал нам –
нашей радости
и нашей боли.
***
Напишите мне сказку про счастье,
про надежду и про чудеса,
про растаявшее ненастье
и про алые паруса.
Чтобы кошка по имени Мурка
мне шептала ее средь ночи,
чтобы ржал под окном Сивка-Бурка
и скучали без дела врачи.
Напишите мне добрую сказку
про меня, про нее и про нас,
чтоб Кащей утащил Златовласку,
ну а я обязательно спас.
Чтоб летали по дому Жар-птицы,
чтоб в садах хризантемы цвели,
чтоб в руках оживали синицы
и плясали в лугах журавли.
Чтоб купались мы в розовом цвете,
чтоб воскресли и мать, и отец,
и мои непослушные дети
позвонили бы нам, наконец.
***
Он обожал стюардесс, поэтесс,
в сердце его бушевал прогресс,
ну а душа – это темный лес
с волками и лесниками.
Он по ночам в том лесу балдел,
выл там с собаками, с птицами пел,
пил с лесниками, покуда не сел
в избушку с кривыми руками.
Там у печи, и страшна, и строга,
девка по имени Баба-яга
выдала с мясом кусок пирога
и напоила зельем,
коего после он пел и плясал,
филином ухал, романы писал,
кикимор кадрил и с последней русал-
кой занимался весельем,
Валял дурака, показывал пресс,
чуть было в ведьмину печь не залез,
да спохватился и вырвался, без
памяти и без рубахи.
Глянул вокруг – он в постели своей,
трезвый, без музыки и без друзей,
мрачный, как провинциальный музей
или палач после плахи.
Август
Здравствуй, август! Я ль твой сын? –
блудный, названый, случайный,
сентябрем крещен, печальный
спутник сосен и осин.
Всяк на свете – сирота:
мальчик, юноша, мужчина,
Бог. И не нужна причина
для принятия креста.
Принимаю и несу
радость, боль, любовь, ненастье,
зыбкое, родное счастье,
заплутавшее в лесу.
Скоро – осень. Но пока
я вдыхаю полной грудью
мир, еще не тронут грустью,
запах меда, молока,
небо синее над Русью,
яблоки и облака.
Мама
Жизнь по сути – мелодрама.
Слов-то: «Здравствуй!», «Как дела?..»
Скажешь: «Мама». «Мама?» «Мама!» –
Нету мамы. Умерла.
Жизнь казалась бледновата.
Нынче ж, с временем навзрыд,
Ждешь звонка у аппарата,
Зная, что не позвонит.
Больно. Горько. Пусто в мире.
Твой сигнал в эфире стих.
Я живу в твоей квартире.
Я живу. За нас двоих.
***
Лето наступило.
Выросли цветы.
Не скрипят стропила.
Не орут коты.
Тишина застыла.
Раскрываем рты.
Загорай, Людмила.
Отдохнешь и ты.
По лесам малина –
Полные кусты.
Ешь, моя Марина.
Отдохнешь и ты.
Возле кипариса
Травы так густы.
Посиди, Лариса.
Отдохнешь и ты.
В ягодах поляна.
В ямках спят кроты.
Спи, моя Светлана.
Отдохнешь и ты.
Как анестезия,
Сон несет мечты.
Ляг, Анастасия.
Отдохнешь и ты.
Во садах клубника.
Небеса чисты.
Выпей, Вероника.
Отдохнешь и ты.
После пятой кружки
Муза спит моя.
Продолжай, Матюшкин.
Отдохну и я.
Сорняки
Мы растем, здоровые, как римляне,
Страшные в зеленом большинстве.
Кто назвал нас непотребным именем?
Умник, не запутайся в траве!
Мать-природа, мы – хитросплетения
Страсти, злости, жизни и грызни.
Бойтесь нас, культурные растения –
Пропадете, слабые, в тени!
Ползают под нами змеи гадкие,
Лапки наши лезут в небеса.
Соки, ядовитые и сладкие,
Заполняют наши телеса.
В драке с чудаками-чистоплюями
Лишь один исход, всегда простой:
Все леса и пашни завоюем мы
Нашей пустотой и густотой!
Вдаль распространимся, ввысь расселимся!
Поглотим, проглотим, заметем!
Родина, спасибо, что ты ценишь нас! –
Мы растем, растем, растем, растем!