«…НИКОГДА ТЫ НЕ НАЙДЕШЬ ЖЕМЧУЖИНУ, НЕ ПЕРЕЛОПАТИВ КУЧУ МУСОРА»
Путешествие по музею Сергея Мещерякова
Материал подготовлен Еленой Образцовой
Сегодня музей Сергея Егоровича Мещерякова – Музей индустрии красоты – единственное в России собрание настоящих парикмахерских артефактов. Подобные, как правило частные, коллекции существуют и в других странах мира, но эта коллекция особенная, и особенная она хотя бы потому, что историю русских парикмахеров раскрывает только она.
Мы заглянули на сайт Сергея Мещерякова (www.museum.fin.ru), где прочитали, что основателем музея был известный мастер-парикмахер 60-х годов Леонид Александрович Годов, что коллекция артефактов собиралась и бережно хранилась на протяжении сорока лет и что только в 2003 году Сергей Егорович собрал воедино всю многолетнюю историю парикмахерского, косметического и постижёрного дела. Хочется назвать и помощников Сергея Егоровича – коллектив опытных и старейших мастеров: парикмахеров-модельеров Ирину Гаврилову, Валентина Савельева, Нину Воробьеву, Татьяну Константинову, Виктора Шарапова. На сайте опубликован уникальный материал: биографии наших ведущих российских мастеров‑парикмахеров и великих художников-гримеров; интереснейшие статьи об истории причесок и эпохе «Чародейки», история создания отечественных духов и туалетного мыла и многое другое. Это бесценный ресурс для профессионалов или людей, интересующихся парикмахерским искусством, да и просто интересно и познавательно.
Мы встретились с Сергеем Мещеряковым и от имени МВ задали вопросы о музее.
Елена Образцова (ЕО). Сергей Егорович, вы – основатель такого необычного и первого в России музея парикмахерского, косметического и постижёрного искусства. Интерес к истории парикмахерского дела вызван вашей профессией? Вы сами – парикмахер?
Сергей Мещеряков (СМ). Парикмахером – в привычном контексте – я не был никогда, я – постижёр. Заниматься волосами начал осознанно и уже очень давно, профессию свою люблю страстно, а вот начиналось все неожиданно.
Я играл на баяне и с 16 лет ездил в пионерский лагерь баянистом и даже был руководителем ВИА, а после армии руководил музыкальным коллективом Управления коммунально-бытового обслуживания населения (УКБО). Мы музыкально сопровождали парикмахерские конкурсы, так интересно было наблюдать за работой мастеров, как они «творили» прически, так что о профессии я знал много, так сказать, изнутри. К тому же я общался с самыми творческими и успешными мастерами СССР. Мой будущий учитель Леонид Александрович Годов решил создать группу постижёров. У нас в то время парики для населения не делали, а все привозили из-за границы. Набрал он человек двадцать. И как-то пригласил меня просто посмотреть, что ребята делают. Захожу, а они сидят, руки и пальцы так и бегают... Творят! Как мне это понравилось! А когда при УКБО открыли курс постижёрного дела, я ни минуты не задумываясь отправился изучать новую профессию. Учился на «Мосфильме», потом делал парики для актеров, а после – и для обычных людей. С подачи Леонида Александровича Годова, собственно, и начался музей.
ЕО. А как родилась самая первая экспозиция?
СМ. Первая экспозиция появилась спонтанно. Леонид Александрович, потрясающий мужской мастер, подарил мне то, что в давние времена у каждого парикмахера было: металлические стаканчик и блюдце, помазок, опасную бритву и оселок, на котором правят лезвия. Подарил не просто, а со словами: «Вот, держи. И начни собирать музей». Я думаю: что значит «собирать музей», как его собирать?! Сначала я эти предметы на работе поставил, исключительно для красоты, да еще и написал красивым шрифтом «Музей парикмахерского искусства». Этот мини-музей я выставил уже после того, как Годова не стало...
Публика в мою постижёрную мастерскую на Сивцевом Вражке приходила интересная: артисты, музыканты, певцы, известные парикмахеры... Они смотрели на этот оселочек, чашку, помазок, выстроившиеся под плакатом «Музей парикмахерского искусства» – и почти все восклицали: «Ой, музей у вас?!» И эти слова «Ой, музей у вас!» привели-таки к мысли, что пора бы «музей» расширять.
ЕО. А как коллекция пополнялась? Я лишь могу догадываться, что собирать парикмахерские вещицы дело очень сложное – они не настолько популярны, как, скажем, монеты, украшения или книги, и представляют интерес для достаточного узкого круга. Так как вам удавалось выискивать столь необычные и редкие экспонаты?
СМ. Какие-то вещицы приносили те же клиенты, но и сам я задумался о том, как пополнять экспозицию. Совершенно точно я не хотел становиться коллекционером, собирать, например, одни бритвы. Музейщик от коллекционера этим и отличается – разнообразием. Музейщику собирать коллекцию гораздо интереснее. Но и сложнее. Сначала кто-то из клиентов подсказал, что существуют блошиные рынки, где можно найти все что угодно. Теперь-то меня все более‑менее известные коллекционеры и антиквары знают, я же по всем антикварным магазинам делаю рейды и периодически с ними общаюсь. А первое время было тяжело, я собирал все подряд, просто вставал с утра пораньше и ехал на ближайшие барахолки: в Рязань, в Калугу, в Малаховку, в Ярославль...
При вокзалах там всегда толкучки были, с 6 утра и до тех пор, пока милиционеры не разгонят, а милиционеры давали два-три часа, чтобы собраться, расставиться и немножко поторговать. И каждая поездка для меня содержала настоящую интригу – всегда же едешь с надеждой, с предвкушением, что вот сегодня-то уж точно что‑нибудь найду! Тысячи знакомств надо было завести среди тех, кто продает; бывало, что договоришься о каком-нибудь предмете (фене, например) с продавцом, я десять раз приехал, а он десять раз забыл! Одиннадцатый раз приезжаешь, он привез – и не то совершенно...
Когда на 111-ю годовщину Schwarzkopf я делал выставку, то мысленно представил тогда, что это мое помещение. Десять дней было в моем распоряжении, столько длилась выставка, и я выбрал для экспозиции лучшие экспонаты. У меня в день было по три экскурсии! Я мог рассказывать по три часа кряду, посетители уже падали – там сесть негде было, а я все рассказывал. За эту работу мне заплатили. Ну что, думаю, это несправедливо: деньги-то получил музей, а не я. На руках заработанная сумма, и знакомые антиквары посоветовали ехать в Австрию – это же все-таки центр Европы, там точно для музея можно что-нибудь интересное отыскать.
ЕО. Получается, артефакты у вас со всего мира! Наверное, не просто отличить настоящие от подделок, надо иметь не только опыт, но и чутье. Расскажите какую‑нибудь особенную историю – историю появления одного из экспонатов.
СМ. Расскажу про путешествие в Вену. Взял путевку на три дня, так как выяснил, что в Вене блошиный рынок работает по выходным дням. Там, конечно, очарование, но я-то приехал с настроем – что-нибудь приобрести. А там!.. Цыгане, румыны, болгары торгуют барахлом. Много всякого ерундового новодела, и редко-редко антикварные какие-то вещицы попадаются, но все не то. По таким местам надо раз десять пройти, чтобы глаза настроились, надо же увидеть еще что-то подходящее в этой пестрой куче. Холодина, ветер, но я не сдаюсь. И вдруг вижу у одного парня ножницы – как кинжал! Их какой-то иностранец крутит в руках, разглядывает: целые, новье! Я стою, уже чуть ли не молюсь, хоть бы он не забрал, господи, хоть бы он отказался! Это единственная вещь, а иначе я ничего не привезу, мне как-то стыдно столько денег потратить и ничего не привезти! Смотрю, улыбается и... кладет. Я тут же подскакиваю. Оказалось, что эти ножницы – каталожная вещь. В Турции, во времена Османской империи, парикмахеры использовали их для работы – как ножницы, а для обороны – как кинжал, так они заточены. Я их, конечно, забрал. Так что мне повезло, эти ножницы просто счастье! Я же на бритвы не смотрю уже даже, потому что столько их в свое время набрал, и дешевых, и дорогих, а мне коллекция-то не нужна! Мне нужны бритвы как наглядные исторические экспонаты для рассказа, чтобы на них показать, что и как работает.
ЕО. Да, очень интересно! Такой азарт, наверное, но и огромный труд и упорство! А есть какие-то особо любимые вещицы?
СМ. Однажды утром отправился в Измайлово, ну и подошел к одним продавцам, они приехали из Тулы. Смотрю – чемодан-несессер – именной, с вензелем, полностью укомплектованный, но стоит очень дорого. Я занял эти деньги у друзей, а на что – не сказал. Но когда находишь что-то интересное, это незабываемые ощущения! И ведь никогда ты не найдешь жемчужину, не перелопатив кучу мусора. Не зря я прошел тысячи километров по барахолкам, истинные вещи даются как знак благодарности за то, что ты прошел этот путь своими ногами. Кстати, я всегда приношу свои находки знакомым антикварам, и они тоже восторгаются: ух ты, какая вещь, это же XVIII век, где купил?! Это и приятно, и необходимо, надо же с кем-то разделить свои эмоции. Так вместе и балдеем. У меня каждый экспонат несет свою историю, каждый – любимый.
ЕО. Я так понимаю, что музей ваш частный, а помощь от города не пробовали получить? Ведь музей – это вклад в общую историю.
СМ. В свое время я ходил в мэрию, пытался объяснять необходимость создания всероссийского музея, меня с трудом понимали. Но что такое «Музей парикмахерского искусства»? Что там может быть? Все же как думают: что видят у парикмахера на столе, то, значит, уже и вся экспозиция – ну, расческа, фен, ножницы, краски, вот и все. Четыре-пять предметов, какой там музей-то, о чем разговор? А у меня, между тем, больше тысячи экспонатов уже собралось. И все они должны быть в музее, чтобы наглядно можно было показывать и рассказывать, чтобы историю знали!
Стыдно сказать, что в парикмахерских колледжах не читают историю парикмахерского искусства. Уже не говоря о курсах, где одному только учат – стричь волосы. Я, когда прихожу в колледжи, только одни плакаты вижу, висят: Wella, Londa, Goldwell... Спрашиваю, а где ваши учителя, кто ученики были, где история ваша? Нету истории, никакой истории нету. Все уходит в песок.
Я пытаюсь спасти что могу: собираю документы, фотографии ведущих мастеров своего времени, ведь это были величайшие люди, создававшие моду. Хотя часто так бывает: просишь у парикмахеров фотографии знаковые, кубки. Не отдают – мол, я важный, мне самому нужно. Проходит лет пять, а он и говорит: «Ой, а у меня был евроремонт, и дочка фотографии и все дипломы мои выбросила». Целая эпоха времен «Чародейки» пропала на помойке! Ветераны парикмахерского искусства уходят, и свидетельства их жизни также уходят. Первый «Кубок Дружбы» исчез бесследно, а ведь период, когда начались первые международные конкурсы, это же целая эпоха, возрождение парикмахерского мастерства в СССР, превращение его в искусство!
ЕО. Грустная, конечно, история, но все равно не надо сдаваться. Пополняя коллекцию музея и поддерживая интерес к его архивам и артефактам, вы вносите неоценимый вклад в историю нашей страны. Это деятельность просветительская, и она обязательно найдет отклик.
Мы очень рады встрече с вами и уверены, что наши читатели заинтересуются вашим музеем и придут на выставки. Надеемся, впереди у нас еще не одна встреча и вы сможете нам поведать какие-то особые истории и раскрыть тайны музея.
Приглашаем посетить сайт музея и узнать больше информации: www.museum.fin.ru