Петр Дубенко. КОГДА РОССИЯ ПЕРВЫЙ РАЗ СВЕРНУЛА НЕ ТУДА

В наши дни термин пропаганда имеет исключительно негативный оттенок. Хотя изначально, сразу после появления примерно в первом веке до нашей эры на территории Древнего Рима, под пропагандой (лат. propaganda – подлежащее распространению, от propago – распространяю) понимали распространение взглядов, донесение до общества определенной позиции. И ничего плохого в этом не подозревалось. В конце концов, если смотреть с такой точки зрения, даже свекровь, которая учит сноху, как правильно готовить борщ, тоже занимается пропагандой. Но как же так получилось, что с течением времени безобидный и даже правильный термин приобрел столь отрицательное значение? Понятное дело, за ответом на этот вопрос придется отправиться в прошлое. А это всегда не только интересно, но и крайне познавательно. Ведь в прошлом всегда можно найти нечто такое, благодаря чему получится немного по-другому взглянуть на день сегодняшний.

Эпизод из истории Европы

Итак, история, о которой здесь пойдет речь, берет начало в Священной Римской империи германской нации (не путать с империей Древнего Рима). Впервые появившись на картах в конце первого тысячелетия нашей эры, этот надгосударственный союз, объединявший под собой бо́льшую часть Европы, просуществовал до 1806 года. В период наивысшего расцвета, который пришелся на начало XV столетия, Священная Римская империя являлась абсолютным политическим, экономическим и военным гегемоном континента. Однако ничто не вечно под луной? и вскоре в жизни могучей империи настали трудные времена.

Началось все с того, что непобедимой когда-то империи бросило вызов молодое, только набиравшее силу государство Османов – будущая Турция. В 1453 году под их напором пал Константинополь, после чего османы, продвигаясь вглубь Европы, захватили Балканы и даже часть Венгрии. Началась затяжная кровопролитная война, объективные трудности которой накладывались на внутриполитический кризис Священной римской империи. В огромном феодальном государстве, представлявшем собой союз полунезависимых образований, стремительно нарастали центробежные тенденции – отдельные территории стремились к большей свободе, а затем и к полной самостоятельности.

Усугубилось все это тем, что Священная Римская империя опоздала к разделу Нового света, открытого в 1492 году. И пока их прямые геополитические конкуренты в лице Англии, Испании и Португалии в хищном азарте обзаводились заокеанскими колониями, некогда главная европейская держава не слишком успешно защищала континентальные владения, боролась за собственную целостность и пыталась решить внутренние проблемы.

Выходом в таких обстоятельствах могла стать внешняя победа, что, с одной стороны, позволило бы восстановить пошатнувшийся авторитет, с другой – компенсировать понесенные территориальные потери, тем самым обеспечив приток столь необходимых ресурсов, без которых продолжение войны с османами было невозможно. Сначала Священная Римская империя попыталась включиться в борьбу за американские колонии, но на этом направлении столкнулась с серьезными проблемами и потерпела ряд неудач. После чего взгляд императора обратился на Восток, где обнаружилась тогда еще малознакомая европейцам Московия – молодое русское государство, только-только вступившее на путь объединения раздробленных земель и централизации власти.

Перспективный союз

Перспектива прибрать к рукам неосвоенные восточные земли была весьма заманчивой, так как это обещало успешное решение если не всех, то большинства существующих проблем. Поэтому император приступил к решительным действиям на дипломатическом фронте, а внутри своих владений развернул широкую «просветительскую» кампанию, которая была призвана убедить население в необходимости скорейшего заключения союза с загадочным народом Московии.

Итогом стала целая серия литературных произведений о России – около двух десятков книг, авторами которых стали такие довольно известные в средневековой Европе авторы, как Иоганн Фабри, Альберто Кампензе, Паоло Джовио и другие. Примечательно, что никто из них на Руси никогда не был и сведения для своих творений они черпали исключительно из устных рассказов купцов, путешественников и даже откровенных авантюристов. Одним из главных источников стали ганзейские купцы, у которых уже довольно давно сложились торговые отношения с отдельными русскими княжествами, главным образом, Новгородом и Псковом. Надо заметить, что отношения эти имели довольно любопытный характер, что в дальнейшем тоже наложило отпечаток на общеевропейскую пропаганду, но подробнее об этом чуть ниже.

Пока же важно сказать, что на первом этапе общий тон произведений на тему Руси был крайне положительным. Все авторы в унисон отзывались о далекой Московии доброжелательно и даже восторженно. В двух словах посыл можно свести к следующему: на Востоке есть замечательная страна; ее жители – дикари и варвары, но они чисты душой, добры и открыты; а главное, они христиане, пусть и православные, то есть не совсем правильные; но все-таки они – европейцы, которые нуждаются в свете истины, и потому наша задача помочь им прийти к этому свету, приобщить их к правильной цивилизации и подарить истинную католическую веру.

Одновременно с этим в рамках новой восточной политики Священная Римская империя пытается установить с Московским государством дипломатические отношения. Император преследовал две главные цели: во-первых, создать условия для экономической экспансии на слабо развитых в этом плане территориях России; во-вторых, вовлечь Россию в войну с Турцией, тем самым сняв это бремя с себя. Москва тоже с удовольствием откликнулась на предложения европейской державы, ибо видела в возможном союзе выгоду и для себя. Тогда еще не окрепшая Русь испытывала серьезное давление со стороны Польши, которая всерьез претендовала на часть западных территорий Руси. В Варшаве правила династия Ягеллонов – заклятых врагов Габсбургов, из которых происходили императоры Священной Римской империи. Исходя из этого, русские цари всерьез рассчитывали в обмен на свое участие в войне с Турцией получить от империи прямую военную поддержку в боевых действиях против Польши и Великого княжества Литовского. А в дополнение к этому надеялись на положительные изменения в торговых отношениях с ганзейским союзом.

Как Максимилиан Фридрихович поссорился с Василием Ивановичем

Однако в процессе переговоров выяснилось, что Россия оказалась на дороге с односторонним движением и новые западные партнеры не торопятся делать шаг навстречу. Позиция Священной Римской империи заключалась в том, что Ганза – это свободный союз частных лиц, и потому влиять на его торговую политику государство не может, не имеет права. Что же касается военной составляющей, то в обмен на прямое участие русской армии в войне с Турцией в качестве пушечного мяса император великодушно готов был сделать Польше строгое устное внушение о необходимости оставить Россию в покое. То есть оказать Москве моральную поддержку, которая даже не будет оформлена каким-либо документом. И не более того.

Нетрудно догадаться, что на этом сотрудничество закончилось, так и не начавшись. Василий III (отец Ивана Грозного), оценив предлагаемые условия, категорически отказался подписывать договор. Любопытно, что посольство императора, которое получило от Москвы официальный отказ, возглавлял некий Сигизмунд Герберштейн. И, наверное, кому‑то покажется удивительным, но именно его принято считать отцом антирусской пропаганды на коллективном западе. Именно он стал первым европейским автором, написавшим книгу, где Россия освещалась в негативном ключе. Причем интересно, что буквально за пару лет до этого вышло несколько трудов, в которых «о нравах московитов» говорилось исключительно с положительной стороны и непременно в восторженном тоне. Но вот русский царь отказался в обмен на пустую похвалу таскать для императора каштаны из огня, и в первой же книге, вышедшей после возвращения неудачного посольства, тон повествования меняется кардинально. Теперь Россия предстает перед читателем страной мрака и ужаса, а ее жители – это страшные звероподобные дикари, с которыми у нормальных европейцев не может быть ничего общего.

Новый виток пропаганды

Какое-то время труд Гербершейна распространялся только в определенных кругах европейской знати и был чем-то вроде служебного документа для молодых дипломатов и чиновников. Но вскоре произошло событие, которое послужило толчком к новому обострению отношений между Россией и Западом, и как следствие – усилению антирусской пропаганды. 16 января 1547 года в Москве венчался на царство молодой Иван Васильевич, будущий Грозный, который в ходе данного мероприятия провозгласил себя русским самодержцем, то есть императором и законным наследником Римской империи. Формально такое право ему давало то, что бабушкой Грозного была Софья Палеолог – племянница последнего императора Византии Константина XI. Византия же, образовавшаяся на осколках первой Римской империи в 395 году, считалась исторической и культурной преемницей Древнего Рима – то есть вторым Римом. Наверняка многие слышали выражение: «Москва – третий Рим». Так вот, основанием для такого заявления стала именно родственная связь русских царей с уже павшими Василевсами Византии.

Расценив это как явную угрозу своему и без того шаткому положению, император Священной Римской империи германской нации развернул против России яростную пропагандистскую компанию. И вот тут уже «Записки о Московии» буквально получили второе дыхание. Они были изданы, что называется, «широким тиражом», так что оказались доступны практически каждому. Книга стала настоящим бестселлером и долгое время оставалась главным источником знаний европейского обывателя о России.

Маленький пример

Любопытный читатель может найти в записках Герберштейна много интересного – как достоверных сведений, так и откровенного бреда. Я же предлагаю обратить внимание на два момента для понимания того, как именно работала пропаганда в те времена. А еще на этом примере можно обнаружить в прошлом что-то общее с днем сегодняшним.

В приведенной ниже цитате автор противопоставляет друг другу два разных Новгорода: один – еще вольный, почти не связанный с Москвой, и другой Новгород, который уже стал частью единого русского государства.

«Народ там (в Новгороде. – Прим. автора) был очень обходительный и честный, но ныне крайне испорчен, чему виной московская зараза, занесенная туда заезжими московитами».

Такую же характеристику Герберштейн дает и Пскову.

«…Иоанн Васильевич полностью уничтожил свободу Пскова. В результате просвещенные и даже утонченные обычаи псковитян сменились обычаями московитов, почти во всех отношениях гораздо более порочными. Именно псковитяне при всяких сделках отличались такой честностью, искренностью и простодушием, что, не прибегая к какому бы то ни было многословию для обмана покупателя, говорили одно только слово, называя сам товар».

Надо ли говорить, что с легкой руки Герберштейна подобная точка зрения укоренилась в сознании тогдашних европейцев, так что чуть погодя ее стали транслировать и другие авторы, писавшие о России. Почти в каждой более поздней работе можно встретить утверждение, что именно вхождение когда-то вольных Новгорода и Пскова в состав России напрочь испортило характер тамошних жителей. Будучи еще свободными, они представляли собой великодушных людей, которые считали для себя зазорным торговаться, проверять товар, всегда верили своим западным партнерам на слово и так далее. А купцы уже русских Новгорода и Пскова отличались скупердяйством, скаредностью, торговались за каждую копейку и обязательно проверяли товар. Именно из‑за этого многие бывшие торговые партнеры отвернулись от таких ужасных людей, не захотели продолжать с ними общее дело и вообще перестали торговать с новгородцами и псковичами. Можно сказать, ввели против них санкции.

Интересно, что подобные перемены в настроениях, которые царили в Новгороде и Пскове, имели место в реальности. Правда, их истинные причины были немного другие.

Дело в том, что Псков и Новгород расположены в самой восточной части Балтийского моря, через которое шли главные торговые пути той эпохи. При этом флот был главным образом каботажным, то есть перемещался небольшими переходами вдоль побережья с частыми остановками для пополнения запасов пресной воды, провианта и так далее. То есть новгородские купцы никак не могли миновать европейских портов, власть в которых принадлежала знаменитой Ганзе – крупному союзу торговых городов Северо-Западной Европы, который возник еще в середине двенадцатого века и пятьсот лет практически полностью контролировал всю европейскую торговлю. Пользуясь этой зависимостью, Ганза навязала Пскову и Новгороду торговый договор на своих условиях. А у независимых, но очень маленьких и слабых княжеств не было ни военной силы, ни политического влияния для того, чтобы полноценно отстаивать свои интересы.

Договор этот с чистой совестью можно назвать кабальным. Например, новгородские и псковские купцы, приезжая в ганзейские города, не могли продать свой товар кому хотели, а должны были иметь дело только со специально назначенными для этого контрагентами, которые устанавливали свои цены, само собой, существенно их занижая. Но еще хуже дела обстояли с импортным товаром. Приобретая его у ганзейских торговцев, псковичи и новгородцы не имели права взвешивать то, что продавалось по весу, например, соль, измерять то, что продавалось по длине, например, бухты канатов или тюки тканей, и даже не могли проверять степень заполнения тары, если товар продавался в ней. Да, представьте себе, покупая, например, сельдь в бочках, новгородский купец не имел права открыть ее и посмотреть, насколько она заполнена. И если вы думаете, что честные европейские купцы не пользовались таким положением вещей, то глубоко ошибаетесь. Есть несколько документально зафиксированных случаев, когда в бочке, стандартный объем которой был равен почти пятистам литрам, обнаруживалось всего с десяток сельдей, свободно плававших в рассоле.

А вот ганзейский купец, который обычно бочками покупал у новгородцев мед и воск, мог не только посмотреть, но еще и провести проверку качества товара. Для чего в договоре было предусмотрено так называемое отколупывание до трети объема каждой бочки. Называя вещи своими именами, притом что ганзейские купцы, как я уже говорил, пользуясь монополией, откровенно занижали закупочные цены, новгородские купцы еще и бесплатно отдавали треть привезенного товара. Как бы на проверку. Очень выгодно, не правда ли?

Еще один очень показательный пример равноправных отношений – торговля солью, которая в те времена являлась стратегическим товаром. На оптовых европейских рынках соль продавали в ластах. Эта такая единица измерения веса. Один ласт весил примерно 1920 кг и стоил 8 рижских марок. Одна рижская марка это 208 гр. серебра. То есть ласт соли обходился ганзейскому купцу в 1 664 гр. серебра. Доставив соль в Ревель, ласт распределяли по мешкам, каждый из которых весил примерно 127 кг. И дальше, согласно договору, новгородцы приобретали тот же ласт соли, но не по весу, а состоящий из 12 мешков, взвешивать которые покупатель, естественно, не имел права. Нетрудно подсчитать, что весил этот ласт уже 1524 кг. А стоил все те же 8 рижских марок плюс еще одна марка в качестве торговой наценки. Итого 9 марок, или 1872 гр. серебра. Опять-таки называя вещи своими именами, с каждой такой сделки у новгородцев откровенно воровали 400 кг соли или почти полкило серебра. Неплохой бизнес, согласитесь. И главное, все по закону, не оспоришь.

Теперь учтите, что на таких кабальных условиях торговля велась веками, и вы поймете, какие богатства утекали с русского Севера в Европу, экономическое благополучие которой всегда строилось исключительно на свободе и честных демократических выборах из двух и более кандидатов.

Но сколько веревочке ни виться, а конец будет. Вот и русские варвары по дикости своего нрава испортили столь замечательные отношения с европейскими купцами. В 1488 году Иван III, великий князь московский и первый государь всея Руси, окончательно присоединил Новгород к единому русскому государству. А поскольку экономическая, политическая и военная мощь этого государства была несравнимо выше, чем у отдельных княжеств Новгорода и Пскова, то ганзейцы, само собой, не смогли навязать ему таких кабальных условий. В тот же год Иван III издал специальный указ, по которому все европейские товары отныне взвешивались и оплачивались по фактическому весу. То есть теперь уже нельзя было продать просто бочку сельди, которая стоила одинаково, неважно, сколько именно она весила. Теперь ее нужно было поставить на весы и определить конкретную стоимость каждой конкретной бочки исходя из ее веса. То же самое касалось и мешков с солью, канатов, тканей и других товаров. Изменения коснулись и экспорта – ганзейские купцы больше не могли отколупывать треть бочки для проверки качества воска.

Новгородские и псковские купцы, которые раньше просто не могли отстаивать свои права, получив такую возможность, естественно, тут же начали ею пользоваться. То есть стали торговаться, требуя более справедливой цены за свой товар, а также мерить, взвешивать и считать товар, который покупали. Вот именно это изменение в их поведении и подметил Сигизмунд Герберштейн, говоря о том, что раньше новгородцы и псковичи были щедрыми, открытыми и широкими людьми, но став частью дикой Московии, скурвились настолько, что ганзейцы уже не хотели иметь с ними дело. То есть, если переложить завуалированные слова Герберштейна на современный язык и говорить откровенно, то сказал он следующее: «Вот пока мы, цивилизованные европейцы, могли вас обманывать и наживаться за счет этого обмана, а вы не могли нам противоречить, такие вы были классные ребята, замечательные, душевные парни, просто любо дорого с вами было дело иметь. А вот когда у вас появилась возможность отстаивать свои права, а нам пришлось считаться с вашими интересами… Фу-у-у! Вы превратились в гнусных нравом московитов, с которыми приличные люди и общаться не должны».

Вот такие отзвуки дня сегодняшнего можно услышать в голосе прошлого. Так что если вслушаться в него внимательней, то многое в безумной истерии современного мира станет гораздо понятней. Ну а еще можно немного заглянуть в будущее. Например, именно присоединение Новгорода, который до этого безбожно грабили европейские партнеры, и последовавшее вслед за этим коренное изменение условий торговли, привели к тому, что некогда процветающая территория балтийской Европы стала приходить в упадок и через сто лет соседи начали радостно рвать ее на куски, что известно сейчас как Ливонская война. Вполне возможно, что в ближайшее с исторической точки зрения время мы сможем увидеть нечто подобное. Кто знает…