Анастасия Смирнова
Эта девочка
Эта девочка, что на вкус будто дикий мед, Хороша, словно тысяча ангелов, вместе взятых, Или тысяча бесов – кто ее разберет, Нынче сложно делить на правых и виноватых, На хороших – плохих и сошедших вконец С ума, будто с пристани, к коей уже лет двадцать корабли не плывут. Только стелется к ней туман, И приходит закат, чтобы там же и потеряться... Эта девочка пахнет снегом в июльский день, Что растоплен жарой под сорок и даже выше. Карамельным сиропом плавишься вмиг при ней, Сердце прыгает и замирает в районе крыши, Совершает три сальто и падает в темноту, Где два года ты не включал никакого света. Но она заполняет с лихвою всю пустоту, Возвращая все то, что утрачено было где-то. От нее отказаться – сложней, чем бросать курить,
на счет три прыгать вниз без страховок, да с небоскреба. Эта девочка... впрочем, стоит ли говорить? Ведь тебе остается ее обожать до гроба, Выводить ей стихи мелким почерком на блокнот, Красить стены сквозной души в белоснежно-белый, Сочинять ей любовь из восторженных самых нот, Понимая, что без нее ты уже – не целый...
Выбросим спички
Выбросим спички – не время сжигать мосты. Время собраться с нуля, по частям, по крупицам. Сонное лето того и гляди загорится, Видишь, уже простирается едкий дым? Трепетный август незрел и хрустит по краям, Что-то суровое пряча от нас – в сердцевине. Юный закат утопает в атласном кармине, Кутая небо тревожным колором огня. Выбросим спички, ведь правила так просты: Не вспоминать, не просить и не торопиться. Книга не кончена, загнута в ней страница... Значит, не время пока поджигать мосты. В окне с утра показывают дождь
В окне с утра показывают дождь, И капли разлетаются по кадрам. Бери попкорн, садись со мною рядом – Посмотрим на изысканную ложь, Отснятую в канонах старых лент. И вновь в репертуаре – мелодрама. А капли лупят по оконной раме, И режиссера на площадке нет – Наверно, дождь застал его врасплох, Он вымок весь до нитки. Зонт не взявши, Стоит под крышей дома, и, уставший, Тяжелый кротко подавляет вздох. До титров мы досмотрим этот фильм, До самого размытого финала... Но дождь, закончившись, пойдет сначала, А мы с тобой последуем за ним.
Панацея
Быть счастливым осенью – так просто: Теплый плед и книга, с мятой чай. И пускай фарфоровые вёсны Раньше марта к нам не постучат; Пусть сентябрь сквозным дождем заряжен, И стреляет метко по душе – Это, в общем, все не так и важно, Если мы с тобой на вираже Новых чувств, надежд и обещаний. От былых обид потерян код. Я твои объятья назначаю От любых простуд и непогод Панацеей самой-самой главной. Пусть снаружи мрак и непокой, Я решила для себя недавно – Если и болеть, то лишь тобой.
Истончились все рифмы
Истончились все рифмы – до точки, И стихи прохудились совсем. Мне бы сшить тебе новые строчки, Только нечем... И – в общем – зачем? Мне бы спеть тебе новое лето, Что теплее и ярче стократ. И не думать, что вслед за рассветом Неизбежно пришел бы закат, Что слова обеднели и стихли, А все рифмы к глаголам свелись. Зазвучит в тебе сотканный стих ли Или смолкнет, дождями залит?.. Истончились все рифмы, и словно Онемел голос мой насовсем. Мне сказать бы то главное слово, Только нечем... И – в общем – зачем?..
Настанет день
Настанет день, когда уже никто: ни близкий друг, ни призрачный прохожий, что в майский день, уютный и погожий, надел зачем-то теплое пальто, – не спросит, не узнает сколько зим и вёсен, и ночей в одной постели... Был горьким дым, когда стихи горели, и мы с тобой горчили вместе с ним. Настанет день, когда уже нигде: ни в журавле, ни в маленькой синице, ни в юноше, что не успел проститься, чертя «люблю» на поезда стекле, – тебя не будет. Не отбросит тень твоя рука и голос твой замолкнет... Мы разобьем друг друга на осколки и кинем прочь, когда настанет день.
Небо шестое, последний этаж
Здравствуй, король. Из забытого Богом места, Стертого памятью с рук и лица земли, Пишет тебе потерявшая сон принцесса, Тщетно пытаясь опять его обрести. Знаешь, январь отпевает ушедшее лето, Стынут слова, вдруг подернувшись корочкой льда. Ангел мой нервно смолит на углу сигарету, Сняв обгоревшие крылья уже навсегда. Я изменила свой адрес прописки. Диктую: Небо шестое, последний этаж, три звонка. Выше меня не пускают, стараюсь впустую. Но ничего... Здесь повсюду плывут облака Разных оттенков, причудливо слепленной формы. Мне улететь бы на них до тебя, но увы... Для короля, к сожаленью, является нормой Помнить принцессу, но с ней оставаться на «вы».