Баадур Чхатарашвили. ОДИНОКИЙ БЕГУН
Значит, нужные книги ты в детстве читал.
В. Высоцкий
«Брайн стоял в мелкой воде прудка, не принимая участия в общей кутерьме. Рассеянный взгляд его голубых глаз остановился на широкой излучине Трента, но река, как видно, не целиком захватила его внимание: он крепко стиснул в кулаке губную гармонику, чтоб двинуть ею как следует, если кто из ребятишек, оголтело носившихся вокруг, толкнет его, нечаянно или нарочно, и он шлепнется в мутную от песка воду», – осмыслив прочитанное, я еще раз глянул на обложку: Ключ от двери. Алан Силлитоу…
Дело было в конце июня, года одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмого, лет мне было пятнадцать, экзамены худо-бедно одолены, предстоял обязательный выезд «на воды»: целых два месяца хмельной свободы, первые робкие оргазмы, и, конечно же, книги – чтобы до одурения, до смущения сознания, взахлеб. Вот, пока матушка собирала чемоданы, и подбирал я в семейной библиотеке чтиво на каникулы. Несмотря на щенячий возраст, читатель я был уже тертый: Дюма, Марк Твен, Буссенар, Майн Рид, Эдгар По в анамнезе присутствовали. Мало того, озорной Гашек был зачитан до дыр, липко‑развратный Куприн с прослойками из запретно-сладких, воздушных неприличностей Мопассана, способствующий стимуляции полового созревания Цвейг, умеренно физиологичные Мериме и Стендаль – вопреки превентивным заслонам – уже соседствовали в юном сознании с формулой Гюйгенса, десятичными логарифмами и первым законом Ньютона. Буквально в предшествующую сборам ночь тайком просмаковал последнюю страницу «Темных аллей», и, что естественно, душа требовала продолжения праздника. Изъятый бдительными родителями из книжного шкафа двухтомник Хэма путем несложной дедукции был взят в розыск и тайно сокрыт в рюкзаке под альбомом для эскизов и коробкой акварели. К вожделенной прозе бородатого жизнелюба надобно было добавить бутафорию, для маскировки, но – бутафорию читабельную, ибо у матушки сложилась пренеприятнейшая манера периодически экзаменовать любознательное чадо на предмет содержания поглощаемых на досуге книжек. Так, перебирая книги на полке, и наткнулся я на желтый томик неизвестного дотоле Силлитоу.
Первый абзац (см. выше) интереса не разбудил, разве что явил трусоватость сопляка Брайна… Здесь надо сказать, что в эпоху развивающегося социализма книгоиздание являлось едва ли не единственной не заслуживавшей порицания отраслью народного хозяйства. «Худлит», «Прогресс», «Радуга» частенько баловали книголюбов великолепными переводами лучших образцов забугорной прозы (дряни печаталось тоже достаточно, однако общество с пониманием относилось к необходимости поддержания властями идеологического баланса), и, что очень облегчало навигацию в безбрежном книжном море, каждое издательство, даже самое захудалое, наделяло продукцию пространными комментариями дежурного критика-литературоведа. Опытный читатель, проглядев предисловие (либо послесловие) и «отфильтровав базар», моментально определял, стоит тратить время на знакомство с новым автором, или книжка представляет собой пропагандистскую галиматью очередного соратника по идеологическому фронту...
Пролистав томик, я заглянул в послесловие и во первых строках обнаружил (спасибо Дм. Урнову) цитату из газетного интервью Силлитоу: «Я должен бороться. Я еще не знаю, с кем и как бороться, но я должен бороться». Напомню: стоял 1967 год, Битлы отыграли «Сержанта Пеппера», Моррисон предложил прорываться «на другую сторону», зрел во мне бунтарский дух (в дальнейшем прочно угнездившийся и обременяющий мой слегка утомленный организм по сей день), посему, еще не успев ознакомиться с содержимым романа, по одному только декларированию позиции автора, я зачислил Силлитоу в товарищи.
Интуиция не подвела – чудная книга попалась: самоопределение Брайна – «патриотизм отсутствует, необходимо строгое наблюдение»; девиз Брайна – «бунтовать, всегда бунтовать!»; вектор направления мятежа – против преуспевающих Форсайтов, против уклада, который являлся для большинства окружающих оплотом отечества, против викторианской Британии, нареченной Олдингтоном «старой сукой». Детство Брайна – Англия тридцатых: забастовки, голодные демонстрации, уличные стычки с фашиствующими. Юность – война с нацизмом, в которой Брайну участвовать не довелось, но по ее окончании он попадает на «благополучную» войну в Малайе, войну, которую возненавидит за абсолютную бессмысленность, цинизм колониальной администрации, абсурд происходящего. Не желая быть бездумной куклой, Брайн намерен сам определить цель, жизненную идею, найти тот ключ, которым ему предстоит отомкнуть дверь – выход и одновременно вход в пока неизвестное, но манящее…
Впечатленный прочитанным, я занялся изысканиями и, пребывая на все тех же «водах», в занюханной курортной библиотеке обнаружил еще одну книжку Силлитоу: изданный в 1963-м «Молодой гвардией» сборник «Одинокий бегун» – истовый протест против жестокости, равнодушия, лицемерия, чванства; горький постулат: власть – это приручение, дрессура, инструмент для холощения духа (каюсь, «Бегуна» я присвоил – весь последующий год на наш домашний адрес приходили гневные послания главного библиотекаря всесоюзной здравницы).
Попав в капкан Аланова слова, я принялся собирать разрозненные крохи информации о самом авторе. Достоверных сведений в обозримом пространстве было крайне мало: обласканный при Хрущеве и зачисленный в разряд «рабочих писателей» Силлитоу, в 1968 году, выступая на съезде советских писателей, в свойственной ему бескомпромиссной манере высказался о нарушении прав личности в СССР, после чего был предан анафеме и «закрыт» для народа – строителя социализма. Только лишь через пять долгих лет «Иностанка» – светлое наше окошко в большой мир – «протащила» блестящий плутовской роман «Начало пути» (для нас – ключ от двери в мир английского андеграунда) с осторожными комментариями и краткой биографией автора.
Много позже, собрав разрозненные отрывки, удалось, наконец составить внятное представление о жизни и творческом пути Силлитоу: один из пятерых детей в семье рабочего-кожевника, родился 4 марта 1928 года в Ноттингеме. Семья перебивалась на пособие по безработице («…мы жили в комнате на Толбот стрит, где все четыре стены насквозь пропахли газом, застарелым жиром и слоями гниющих обоев»), и только в 1939 году, с началом второй мировой войны, отец сумел найти место: благополучие пришло в дом вместе с катастрофой. Сей парадокс составил первооснову для размышлений и сопоставлений юного Алана.
Когда будущему писателю исполнилось двенадцать лет, мать сожгла рукопись его первого автобиографического «романа», найдя опус чрезмерно натуралистичным…
Четырнадцати лет Силлитоу бросил школу и начал зарабатывать: рассыльным, заводским учеником, слесарем на велосипедной фабрике.
В 1946-м вступил в британские военно-воздушные силы, два года служил радистом в Малайе, заболел туберкулезом, был демобилизован и полтора года провел в госпитале. Здесь, имея досуг, принялся читать. Здесь сложились его литературные приоритеты: Лоуренс, Камю, Сэмюэл Батлер, Мелвилл, Достоевский.
В госпитале Алан пробует себя в стихосложении. Первые поэтические строки, многократно переработанные впоследствии, составили основу изданного в 1960 г. cборника «Крысы».
По завершении лечения, получив пенсию по инвалидности, а следовательно – источник существования, Силлитоу с женой, поэтессой Рут Фейнлайт, отправился на юг Европы. Встреча и дружба с Робертом Грейвзом, обитавшим в то время на Майорке, определила путь начинающего автора – Грейвз посоветовал написать книгу о родном Ноттингеме.
К 1957 г. Алан в тяжких трудах завершил работу над романом «В субботу вечером и в воскресенье утром». О чем роман? О том, как проводит уик-энд плюющий на ценности среднего класса рабочий парень Артур Ситон – в любовных забавах, драках, пьянстве: «Все, что я хочу, так это повеселиться. Все остальное – пропаганда».
Написанный сочным языком, насыщенный эмоциями, эротикой и мрачноватым юмором, роман был принят на ура читателями, награжден «Дебютантской премией авторского клуба» и… собрал весьма прохладные отзывы литературного истеблишмента, немедленно причислившего автора к «рассерженным молодым людям».
Сам Силлитоу всегда отрицал свою принадлежность к какому-либо литературному течению: «… я просто книжки пишу». Действительно, трудно выстроить параллели между невнятным, чуточку манерным протестантизмом Осборна, Шейлы Делании, Джона Брейна и бескомпромиссным истовым бунтарством Силлитоу.
В 1960 г. Карел Рейш поставил по роману одноименный фильм с начинающим Альбертом Финни в главной роли. Спродюсированная Тони Ричардсом, имевшая ошеломляющий успех лента наметила отправной пункт для великолепного явления, определенного впоследствии как «свободное английское кино».
В 1959 г. Силлитоу вновь в центре внимания, повесть «Одиночество бегуна на длинную дистанцию» – изложенная в абстрактно-поэтической манере яростная, пронизанная болью и тоской исповедь уголовника, отщепенца и бунтаря Колина Смита, была признана подлинным шедевром (Готорнденская премия по литературе), нанесла сокрушающий удар по не обремененному излишними заумствованиями коллективному сознанию «свингующей молодежи» и, усугубленная киноверсией, трудами все того же Тони Ричардсона созданной, заложила первый камень в фундамент культурного явления, известного нынче как английский андеграунд.
В 1961 г. увидел свет «Ключ от двери». По признанию самого Силлитоу, он работал над романом в общей сложности тринадцать лет – писал кусками, без строгой последовательности. Результат – усложненная композиция, действие движется во времени по разным направлениям: то оно идет своим чередом, то обращается вспять; события местами рисуются по воспоминаниям Брайна, местами происходят непосредственно перед взором читателя. Собственно действие романа относится к концу сороковых, основное место действия – Малайя. Все остальное вскрывается в памяти Брайна, читай: Силлитоу, ибо роман этот есть не что иное, как стилизованная автобиография. Когда маленький Брайн переносит вместе с семьей невзгоды, внемлет педанту учителю, промышляет с дружками на мусорной свалке, позже, подросший, берется за случайные заработки, бегает на свидания с будущей женой, наконец солдатом шляется по борделям и барам Сингапура, – это начало пути самого Силлитоу.
«Утром, – подумал наконец засыпая Брайн, – корабль отплывет из Сингапура, и наверно, на пристани будет играть оркестр шотландских волынщиков. И теперь, когда у меня есть ключ от двери, остается только напрячь силы и открыть ее; но я не удивлюсь, если на это потребуется большая половина моей жизни».
***
Силлитоу избегал светских тусовок. Засев с семьей в своей лондонской «берлоге», он много и хорошо писал. С 1965 по 1999 год – одиннадцать романов, книга воспоминаний, несколько поэтических сборников и множество рассказов. Увы, на одной шестой части суши напрочь забыли о существовании ноттингемского бунтаря. Единственное событие: в конце 1970-х «Молодая гвардия» выпустила сборник английской новеллы – «Спасатель» назывался, если не ошибаюсь, – и в этом сборнике среди прочих был помещен пронзительный рассказ Алана «Дочь старьевщика»… и все.
Зато как мы, в начале десятилетия уже гордо именовавшие себя «семидесятниками», рвали друг у дружки из рук номера «Иностранки» с упомянутым мною «Началом пути»! Роман читали, перечитывали, цитировали, брали на вооружение отдельные реплики: «Мог сказал, верни фитиль!», складывали жаргонизмы. Наравне с «Кентавром» Апдайка книга Силлитоу стала культовой в среде замордованных унылым марксизмом юных протестантов.
Удивила метаморфоза: ранее гневный обличитель, Силлитоу с прохиндиадой Майкла Каллена предстал перед читателями искрометным сатириком, прямым наследником и продолжателем традиции великого Филдинга: Каллен – плут, «пащенок», как называет его собственная мамочка, зачатый по его же выражению «в любви, но не в законе», вдоволь покуролесив в родном Ноттингеме, отбывает на завоевание Большого дымохода (Лондон), и начинаются невероятные приключения новоявленного Тома Джонса.
Каждая страница романа насыщена живым юмором, каждый эпизод стремительно развивающегося сюжета – гротеск, каждый новый персонаж – а надвигаются они шеренгой – уникум: Стоу – вор рецидивист, угонщик автомобилей, контрабандист и… любящий сын, верный и благородный товарищ; Моггенхэнгер (он же Мог) – заботливый отец семейства, терпеливый наставник потаскушки дочурки и… безжалостный главарь преступного синдиката, гангстер; Джун – бисексуалка, танцовщица стрип-бара, любовница Мога и… тонкая ценительница литературы; Джек Календарь – нищеброд и пьяница и… философствующий астролог; Джилберт Блескин – эксцентричный богемный сумасброд и эротоман, модный писатель и… биологический отец главного героя. И еще, и еще: взбалмошная голландка Бриджит, которую насилуют все-кому-не-лень; психопат и сексуальный маньяк доктор Андерсон и его очаровательный сынишка – хулиган Смог; стригущий бабки с лохов-почитателей «железобетонный» пролетарский поэт-авангардист Рон Делф; обитающий в стеклянном пузыре монстроподобный главарь контрабандистов Линингрейд… Изящными штрихами Силлитоу набрасывает завершенные портреты своих героев, к примеру: «Я поразился, какая у него длинная голова и к тому же совсем лысая – блестящая розовая лысина начиналась от бесцветных бровей, поднималась до макушки и дальше спускалась по затылку до самой шеи. Посредине ее пересекал аккуратный шрам; после он рассказал – это его полоснул ножом кровожадный супруг, когда застал со своей женой. Из-за этой давно зажившей раны голова его, особенно сзади, напоминала тот самый инструмент, который и втянул его в беду» – Джилберт Блэскин. Несмотря на жутковатый сюжет, роман пронизан всепоглощающим оптимизмом и гуманизмом. Каллен – вышибала стриптиз-бара, личный водитель гангстера Мога, таскающий через границу золотые слитки и фальшивые банкноты курьер контрабандистов, уестествляющий «все, что шевелится» ерник, вор и брехун – трогательно опекает осиротевшего Смога, неоднократно выручает недотепу Бриджит, подкармливает вконец опустившегося Джека Календаря, спасает от мести бандитов Стоу и, отсидев полтора года в кутузке… покупает заброшенное имение на железнодорожном полустанке, где затевает вольную коммуну, собрав под одной крышей всех, кому необходима поддержка и помощь. Конец прохиндиаде. Однако: «Я нет-нет да и задумаюсь над пророчеством Джона Календаря, что в тридцать пять снова сорвусь с цепи – ни один человек не может провести весь отмеренный ему на земле срок под колпаком»…
***
25 апреля 2010 года в Сети промелькнула сухая информация: «В Лондоне на 83 году жизни в больнице Чарринг-кросс умер писатель Алан Силлитоу».
Одинокий бегун завершил дистанцию. У самого финиша он приостановился на мгновение, отомкнул замок и, прежде чем прикрыть за собой дверь, оставил ключ на видном месте, у черты…