ЕВГЕНИЙ АГУФ

Время

Время, в стремлении стать бесконечностью,

Водоворотом вращаясь над омутом,

Стрелкой проткнуто в пространстве изогнутом,

Тонет в изгибах своей быстротечности.

Время в созвездье Пегаса и в Солнцево

Есть, но оно, как и всё, относительно.

Ёлки краснее, но что удивительно –

Ствол их спиральный с недельными кольцами.

Стрелки бегут цирковыми аренами,

Толпы секунд отпуская в безвременье;

За горизонтом, поднявшись на стремени,

Время догнать всё равно не успели мы.

Мёбиус-лентами время спелёнато,

Рвущими в клочья Вселенной дыхание.

Лет световых искривляясь спиралями,

Крутится время в колёсах хронометра.

Бессонница

Неуютной бессонницей полнится дом,

Навевая тревогу прозрачностью тени.

В свете полной луны поделить не умею

Половинки души между небом и сном.

Разметался в бреду, между смертью и явью,

Всё стараюсь спиной, чтоб не видеть косу.

Свет любимой звезды я на сердце ношу.

Чтоб его погасить, пусть мне в сердце стреляют.

Ночь. Никак не уснуть под сиропом уюта,

В тишине, увядающей в патоке слов.

Утонул в миражах поэтических снов,

Где мечты - парусами от бака до юта.

Мне рубашку порвали ветра, а потом...

Надышавшись солёной безбрежностью моря,

Возвратился туда, где под крышей покоя

Бесконечной бессонницей полнится дом.

У времени в костре

Кажется, что время всё быстрей,

А оно, как раньше.

Корчится во временном костре

Позапрошлый мальчик.

Помню, раньше – вижу стрекозу,

Время исчезает;

А недавно день провёл в лесу,

Пробежал по краю –

Пару дюжин рыжиков нашёл

С белыми грибами,

Ягод в целлофановый мешок…

И часы устали –

Стрелками заплакал циферблат,

Значит полшестого.

Нет, нельзя минуточку назад,

Чтобы время снова

Мчалось с каждым годом всё быстрей,

Как казалось раньше.

Корчится у Времени в костре

Престарелый мальчик.

Ленная вселенная

Из объятий сонного безделья,

Шевеля остатками ума,

Погружаюсь в патоку из сна

С примесью коньячного похмелья.

Просыпаюсь лёгким, как роса

В свежести прохлады предрассветной,

Но вкушая завтрак не спеша,

Снова растворяюсь в неге ленной.

Окропив вчерашнее винцом,

Подставляюсь солнышку лицом,

И вдыхаю ароматы лета

Вплоть до безысходности обеда.

За обедом вновь набравшись сил,

Удивляю руки бурным делом –

Там стволы дерев подкрасил белым,

Тут тропинки в травах прокосил…

Подустал. Всего не переделать.

Лучше переесть, чем недоспать.

В глубине полнеющего тела

Правят миром тишь да благодать,

А самоирония и юмор

Спят в просторной лёгкости костюма.

Надо бы присесть хоть на часок,

Осчастливить лето парой строк.

Давай вернем часы в начало

Привет, как долго ты гуляла,

мне часто снился этот вечер.

Садись, нам будет ночи мало,

накинь чего-нибудь на плечи.

Сначала расскажи о главном -

о счастье, что тебя держало,

и за слова не прячься, ладно?..

а я вина налью, пожалуй.

Скажи, а ты по мне скучала?

Я думал, ты меня забыла...

Давай, вернём часы в начало,

когда тебе семнадцать было!

Сначала будем целоваться

на пионерском расстояньи,

потом в костре дрожащих пальцев

сжигать заветные желанья.

Я с каждым вздохом буду ближе,

и стану безнадёжно лучшим…

жить буду где-нибудь на крыше,

гулять с тобой, держась за ручки…

Давай, начнём – я стану первым,

к тому ж единственным мужчиной,

который будет сыпать перлы

по случаю и без причины…

Да разве в этом будет дело,

мы просто всюду будем вместе…

Мы поступаем слишком смело…

Тебе удобно будет в кресле?..

Осенний неформат

Остывает вчерашний зной

В изумруде сырых обочин.

Осыпает ночной росой

Непокорную зелень осень.

Тёплым кажется прошлый день

Сквозь прохладу уснувших улиц,

Из двора, на луну прищурясь,

От качелей шагает тень.

Спит от бега уставший город,

Завернувшись в прохлады полог,

На упавшей к ногам листве

Пишет осень стихи себе.

За унылостью строк косых

И дождей, и тетрадок первых

Вспоминаю училок злых,

На кулак мне мотавших нервы.

Вопреки ожиданьям их,

Я пишу, иногда неплохо,

Наслаждаюсь стихами Блока,

Маяковского и других…

Позади озорное лето,

Скоро осень – пора поэтов.

Листья бьёт седина и дрожь…

И сентябрь на весну похож.

Июньские ночи

Из удушья пустынной жары

Окунись в тёплый бархатный вечер,

Подставляя горячие плечи

В ветерок набегающей мглы.

У тебя в волосах заблудился

Летний зной с ароматом цветов,

И в объятьях коротеньких снов

Я готов тебе утром присниться.

Ночь закатом целует восход,

Укрываясь прохладой туманов.

На волне зачарованной пьяный

Юный месяц, качаясь, плывёт.

Так недолги июньские ночи

В поцелуях шалуньи-волны.

С первым солнцем, обнявшись, усни,

Если спать ты в июне захочешь.

Ревную к дождю

К лёгкой мягкости трав и изменам с холодным дождём,

И ветрам, обнимающим тёплыми струями ноги,

Я ревную тебя к обжигающим грубостям тоги,

Что касаются кожи, прикинувшись нежным бельём.

Прочитаешь стихи со словами из робких предчувствий,

Где ласкающий слог так раскован и красноречив

Одного из, тебе предназначенных небом, мужчин,

И прижмёшься к дождю, обнимаясь с остатками грусти

Антифилософское

Ответов философских покрывалом

Укрыта, как холодным блеском фраз,

А в бездне голубых озябших глаз

Надежда бьётся огоньком усталым,

Что есть перрон, где есть на всё ответ,

Где правда жизни много долгих лет

Наивно ждёт, что хоть когда-нибудь

Захочет кто-то правды зачерпнуть.

Но мимо мчит вагон без остановок,

Из темноты выхватывая взгляд,

В котором есть ответ на всё подряд...

И вновь упала ночь, как плотный полог.

И, как один вопрос, несётся жизнь.

Ты хочешь знать ответ? Тогда держись!

В конце пути на всё найдёшь ответ,

Не важно, будет нужен он иль нет.

Живи на белом

Тащась за телом, светлая душа,

Понурив плечи,

Твердит, на сердце руку положа,

Что время лечит.

Наверно, врёт, пилюлю подсластив.

Встречаю старость,

И с ней душа под ветреный мотив

Чуть не рассталась.

Несоразмерна молодость души

И бренность тела,

Но вечный свет увидеть не спеши –

Живи на белом.

Кареглазая осень

По усталой траве, наступая на звонкие ветки,

Кареглазая осень в оранжево-рыжих кудрях,

Подмигнув переросшей семейке притихших опят,

Яркой хвоей махнула вослед убегающей белке.

Расстелил листопад ей к ногам золотые ковры,

В лёгком шелесте вальса вскружив красно-жёлтые листья,

И под тяжестью туч небеса в перелеске повисли,

К буйству красок прибавив холодной осенней хандры.

Кареглазая осень, надев золотистый кокошник,

Как прощальным крылом, поманив мимолётным теплом,

От смущенья зарделась, поплакав холодным дождём,

И пустилась бежать, первым снегом бросая в окошки.

Почернев от земли, заблестев на проталинах днём,

Неприветливый снег укрывает весёлую озимь.

С бабьим летом в обнимку идёт кареглазая осень,

Мы ж, как дети, тепла и последнего солнышка ждём.

От этой жизни пуля не спасет

От этой жизни пуля не спасёт –

Обрубком смерти снова время гложем.

Мы замирились с совестью, и что же…

На наших лицах патины налёт.

Поплачем, сидя в луже откровений,

О равноправье с запахом огня,

Взмахнём крестом, вставая на колени,

И запоём, за всё себя кляня.

Нас от могилы снами не спасти,

Да ладно от костлявой – чёрт бы с нами…

Мы и на белом снова жить устали,

И с алым нам опять не по пути.

Ложится пепел на чужие раны,

Фантомным криком осушая страх,

И корчится нечокнутым стаканом

Колокольный звон

За тайной такт потянется тягучим

Могучим «до» в сентиментальность «ми».

Явившись яркой явью во плоти,

Метнётся «соль» в таинственность певучих

Малиновых песней колоколов,

Соединяя чувства неземные

С волнами тайн, где образа немые

С окладами намоленных оков...

Всё явное так скоро станет тайной,

Укутываясь дымками молитв,

И сладостью лампады отболит,

Чтоб стать моей молитвою печальной,

Где правду знаем только я и Он...

Там ждёт меня на переправе ялик,

И явь с туманом грёз соединяет

Щемящий сердце колокольный звон.