ЛЮДМИЛА СВИРСКАЯ
***
День не мой. Да и ночь не моя: Все мы словно бы в пасти бульдожьей. Как деревья, растут сыновья, Оставляя меня у подножья... Я под маленьким сяду дубком, Хлеб да соль разложу на салфетке, Чтоб стихи угнездились рядком, Вмиг расправив зеленые ветки. Дни проходят. И ночи полны Ожиданьем июльских рассветов... На задворках стеклянной весны Продолжается странное лето.
***
Билеты продаются в том окне – Куда-то. А вернее, для чего-то. И запертые наглухо ворота Становятся податливее мне. Там чей-то голос (только голоса У нас еще не заперты покуда)... Он спрашивает, что я делать буду В ближайшие два с четвертью часа. Дышать. Бежать за солнцем вдоль реки, Постукивая термосом глинтвейна, И трогать по пути благоговейно Массивные висячие замки... Приснится же такая чепуха! Год двадцать первый. Третий день суровый. На ощупь я бреду. И держит снова Соломинка последнего стиха.
***
Как тихо счастье! Ни-когда. Ни-кто. Ни-где. Ни с кем. А просто я – и лето. Стихи живут в прихожей, под пальто, Меж двух зеркал – заката и рассвета. Но, обретая запах, вкус и цвет, Стучатся в мир настойчивым стаккато... Люблю, когда в стихах моих рассвет Одним крылом касается заката.
***
То ли призраки бродят по улицам мертвым, То ли живы пока мы… Покорны… Пусты… Стерта тонкая грань между Богом и чертом, И насильно меня кто-то рвется спасти. Опустите мне веки. Летучий Голландец Я отныне – снежинки в ресницах поют... Снег уходит из города, как иностранец, Потому что теперь у нас виз не дают.
Письмо
Здравствуй, бабуля. Сегодня у нас среда? Счет нашим дням ты навряд ли ведешь оттуда. Осень идет. Вероломная, как всегда. Лживая сплетница, хищница и паскуда. С нею, наверно, другая придет волна – Этой... невнятной... так вовремя вспыхнувшей хвори... Я, как мне кажется, очень давно больна Чем-то иным, не надеясь поправиться вскоре. Есть ли ответ на простой вопрос: «Как дела?» Чье поколенье счастливей – гадай по лицам. Я по числу революций тебя обошла, Да и война нам досталась: всю вечность длится. Только безверья, мне кажется, и стыда, И пустоты зашкалило – будьте-нате... Что у нас нынче – вторник или среда?.. Столько еще впереди – на три жизни хватит.
Кошачье
Провалилась рука в глубину Упоительной шерсти кошачьей. Это значит, что я отдохну И во сне потихоньку поплачу О надеждах вчерашнего дня, Ночью словно бы стертых с экрана, И о счастье, в котором сыграла В паре с тем, кто не любит меня. Заглянувшая «через» и «за», Осознавшая важность момента, Мурка рядом. Прикрыла глаза И строчит пулеметною лентой. Я-то что? Бесприютна, слаба. А она – укротившая громы, Создавая иллюзию дома, На коленях лежит. Как судьба.
***
Последний час июльской ночи тесной, С пятном на небе тающей звезды… Творю свое бездрожжевое тесто, Добавив соль и капельку воды. Пока ночные грезы в доме гаснут, Царит недолгий утренний покой, Пеку лепешку пресную на масле, Слегка припорошенную мукой. Я не люблю воздушность сладкой сдобы И, как могу, всю жизнь творю сама Свои стихи бездрожжевые, чтобы Мне не сойти от голода с ума.
***
Как задержать дыхание во сне, Когда мне снятся бабушка и школа, И детство до великого раскола В давно не существующей стране? Теперь вокруг так много болтовни: Зачеркивают, правят, куролесят. А я? Что я? Мне просто было десять, Двенадцать и четырнадцать... В те дни, Конечно, было многого нельзя. Зато теперь все можно: крепкий панцирь. Но почему так страшно просыпаться, По проволоке памяти скользя?
***
«Без четверти полночь? – Скажи-ка! Жизнь крутит и вертит хвостом. ...Я к старости стану бомжихой, Под Карловым лягу мостом И буду дремать безмятежно, Вчерашнюю корку жуя... Чего ж ты, как кролик,сердешный, Уставился? Я не змея. Хоть, видишь ли, шибко ветшаю От жизни такой – и давно. Родная страна ли, чужая – Итог-то один все равно: Два метра тоски придорожной И памяти белая мгла... Богатой – ни к черту! Возможно, Красивой когда-то была. Стихи, между прочим, писала, От мужа рожала детей И вечно кого-то спасала От разных убойных идей. Теперь под мостом, в катакомбах – Судьбою предъявленный счет... Мост в тысяча триста каком-то, Однако, построен еще...
***
Осень снова ставит в уголке Легкий прочерк, незаметный глазу. Лист на ветке, будто на руке – Светлый перстень бабушкин с топазом. Маленькое счастье на плечах. Греет без особенных усилий. Осень – это ужин при свечах До тех пор, пока не погасили.