Юрий Беридзе
Проси, но...
Проси у Бога все, что хочешь,
и принимай все то, что даст:
и росчерк пулеметных строчек,
и артналетов трубный глас,
и гром салютов, блеск оркестров,
несущих яростную медь –
все то, что в жизни неуместно,
но что положено иметь…
будто...
у меня было пальто на вырост
какой же потом я большой вырос
и тому пальто
я теперь никто
я потом менял куртку за курткой
будто сбрасывал шкурку за шкуркой
будто я линял
будто я змея
но я помню то пальто на вырост
как будто во мне какой-то вирус
будто то пальто
какой-то симптом
В жизни все замешалось...
В жизни все замешалось – меда и беда,
путеводная все освещает звезда
и Господняя длань освящает.
Ты идешь и не знаешь зачем и куда,
задавая порою такого дрозда –
не играть бы такими вещами,
а играешь – и сам ведь не знаешь на кой,
и за острые стали хватаешь рукой,
и пятнаешь ладонями стены,
и по ним от дурацких сползаешь финтов,
хорошо, херувим не жалеет бинтов –
самый близкий к тебе в ойкумене.
Не по чину ему, даль его высока,
да и сдуру схватил ты за жало клинка,
но как вышло, то так уж и вышло:
херувим и спасает тебя, мудака,
а с небес, раздвигая рукой облака,
одобрительно смотрит Всевышний.
Мир воспоминаний
Мир моих воспоминаний
полон всяких мелочей:
неприметных глухоманей,
тихих речек без названий,
мельче, чем иной ручей,
незначительных событий,
и заброшенных дорог,
и людей неименитых,
и домашних чаепитий
под хозяюшкин пирог,
всевозможных незаметных
дел – не всякий и сочтет,
разных разностей заветных,
и таких богатств несметных,
что не каждый наживет…
Дорога Варлама
Во мне надежд побольше, чем печалей… Хотя и лет уже изряден груз, я так же неспокоен, как в начале, когда еще не знал, как состоюсь. Я так же рвусь к чему-то за пределы покойного, пристойного житья, я не готов к уделу престарелых – смиренно ожидать небытия… В окне видна дорога полевая и солнцем подпаленные леса – там осень догорает, дотлевает, и искры улетают в небеса. Но тучи набухают постепенно, степенно наплывают на леса – а ты гори, гори, пожар осенний, и под дождем гори, не угасай. Я выйду на проселок и до храма пойду, хоть дождь вот-вот заморосит. Иду послушать певчего Варлама, давно наслышан, как он знаменит густейшим басом при тщедушном теле, проникновенным пением псалмов… Его при церкви некогда пригрели, поймав на взломе брошенных домов. Могли бы сдать бомжа туда, где лечат охоту к глупой перемене мест, но есть иной обычай человечий – прокормим, чай, общину не объест… Тем паче – бас, да что там бас – басище! Теперь на службах – чуть не всё село, да и Варлам другого и не ищет, считает, чудо к храму привело. Варлам поет, дрожит церква от баса, и на свечах колышутся огни, а маленький священник седовласый восторженно на месте семенит. А что, и вправду одарил Варлама Господь талантом – щедро и сполна! И слава Богу, что дорога к храму бомжа – и к людям этим – привела… Свят Георгий, Свят Георгий… Над Ильинским – купола… Путь к тебе сегодня долгий, ночью так метель мела, что лишь верный и упрямый по дороге мнет снега… Ну так что ж: дорога к храму не бывает в полшага… Но бывает – жизни мало… Мнешь снега и месишь грязь, а идешь – куда попало, где и храма не бывало… Не бывало отродясь. Ну, вот и я, быть может, так упрямо ищу поныне, вопреки летам, ту самую свою дорогу к храму, ищу, но ни одна пока не та… И я все так же нынче неспокоен, хотя и лет уже изряден груз, и рвусь в дорогу – может быть, какою и я до храма все же доберусь…
Я приду к роднику
Я приду к роднику –
заглянуть в небеса,
я склонюсь перед их глубиною.
Может, жизни осталось
всего полчаса –
так умоюсь прозрачной водою.
И прольется на душу
огонь ледяной,
и омоет ее,
и омоет –
не простой,
не простой,
а небесной водой,
родниковой
живою водою.
Совместен
Дышишь в неба синеву,
в облака, что в ней плывут,
отражаются в реке –
и горит на языке,
и горчит смолой еловой
мной не сказанное слово.
Но стою, молчу светло,
словно чудо снизошло
с запредельной высоты –
и не страшно немоты.
И целую тельный крестик,
счастлив, что всему совместен…
Небесспорное
Вывод мой, наверно, небесспорен,
но скажу, не отводя глаза:
жизнь, друзья, лишь несколько историй,
о которых стоит рассказать.
В остальном не так уж много проку,
и едва ли сложится рассказ:
вроде как в рубашке подоплека –
кто же выставляет напоказ?
Вроде как безделица… Но все же,
может, в этом есть какой просчет:
без нее рассказов-то не сложишь,
а и сложишь – вряд ли кто прочтет.