Светлана Сударикова. ПОДМОСТОВНЫЕ ПИТЕРСКИЕ ВЕЧЕРА,или ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ МОСКВЫ В ПЕТЕРБУРГ И ОБРАТНО

Я выхожу из поезда, и меня встречает низкое угрюмое небо, порывы сырого ветра; сыплется мелкий дождь. «Типичная питерская погода», – думаю я, раскрывая зонтик. И тут же осознаю, что я в Москве. А четыре часа назад я грузила чемоданы в «Сапсан» под ярким синим небом, стоя на перроне Московского вокзала в Питере. Все смешалось в доме Облонских! Там, где по статусу должно быть сыро и промозгло – все‑таки рядом Балтика, – сияет солнце. Континентальная Москва тонет в струях дождей.

Когда едешь в другой город всего на пару-тройку дней, время чудодейственным образом расширяется и 24 часа превращаются в 48, а то и 72, за которые успеваешь посетить несколько музеев, взобраться на смотровую башню и оглядеть город с высоты, съездить на пару экскурсий, а еще ознакомиться с местной кухней, набродиться по улицам и проспектам до такой степени, что уже к вечеру начинаешь указывать нужное направление другим таким же туристам, забежать в сувенирную лавку и даже немного поспать. Неудивительно, что, возвратившись домой, ты еще какое-то время находишься под чарами оставленного только что места и не сразу осознаешь, что ты уже дома. Голова забита впечатлениями и все еще находится где-то там. В моем случае – в Питере.

Говорить о достопримечательностях Питера бессмысленно. Даже тот, кто не бывал в этом городе, знает о них. Да не обидятся на меня питерцы, но это город невежливых водителей, курящей молодежи и стремительно бегущих куда-то людей (видимо, питерцы очень занятые), а также безумно вкусной и демократичной по цене выпечки. Одни пышки чего стоят! Про красоту говорить не буду. Посетив не один город Европы, с полной ответственностью скажу: конкуренции Питеру в Европе нет.

Катаясь на катере под питерскими мостами, я думала о том, что Санкт-Петербург – важный имперский город, суровый и властный. Москва же – боярская и купеческая. Питер давит монументальностью. Москва – как кружево. Питерские соборы тяжелые и стильные. Московские церкви хрупкие и легкие, слегка бесшабашные в своем убранстве. Питерские вечера под низкими мостами навевают мысли о великом историческом прошлом, подмосковные вечера наполнены пением птиц и шорохами леса. Все такое разное! Две столицы, два мира, два города-героя.

Московская эклектика слегка напрягает. Огромный Ленин, стоя на Калужской площади, смотрит на Москва-Сити. Его гранитный взгляд скользит по старым особнякам XVIII века, сталинскому ампиру, хрущевским пятиэтажкам и современным безликим коробкам. Питер упрям и не желает пускать в свое пространство современные строения. Разве что башню, которую так неуместно возвел «Газпром» за шпилем Петропавловской крепости. Но это скорее исключение, чем правило. В Москве трудно найти улицу, где бы среди старых особняков не затесался современный жилой комплекс. А Питере трудно найти улицу, где среди великолепных дворцов вдруг окажется новодел.

Но я все равно люблю возвращаться в Москву. В ее тихие дворы и широкие проспекты. Люблю свой город, изломанный и израненный горе-архитекторами и все равно возрождающийся, уже в новом облике.

Однако какое счастье попасть, пусть ненадолго, в город-музей на берегу Невы, где каждый камень мостовой пропитан историей! Какое счастье, что можно прогуляться по мостовым, где ходили Пушкин и Достоевский, Римский-Корсаков и Чайковский, Петр I и Екатерина II. И последний российский император.

Впрочем, не буду заниматься сравнением Москвы и Питера. Хочу поговорить о другом. Прогуливаясь перед сном по набережной Фонтанки после насыщенного туристического дня, я вновь возвращалась мыслями к текущим событиям. Мы живем во времена великой турбулентности и грандиозной перестройки мира. И, наверное, говорить об этом будем еще долго. Мир не просто меняется, он меняется масштабно, он становится другим. Мы даже пока еще не можем представить, каким он будет. Помнится, в советское время мы всегда знали, что завтра будет лучше, чем вчера. И даже лучше, чем сегодня. Наши родители были твердо уверены, что мы, их дети, будем жить гораздо лучше.

Шаг за шагом мы шли к светлому будущему. И вдруг бац – перестройка. И мы покатились в пропасть. Но продолжали верить – завтра будет лучше, чем вчера. Только нужно немного потерпеть. Наконец мы выкарабкались из этой перестроечной трясины. Мы стали заново строить новый мир, как умели, порой с перегибами – московская эклектика тому пример. И наконец построили! Неплохой в общем-то мир: мы стали много путешествовать, у нас появились личные автомобили, полки магазинов наполнились таким желанным товаром, который перестал быть дефицитным.

И вот, как только мы позволили себе вообразить, что завтра будет лучше, чем вчера, нас снова отбросили в тревожную неопределенность и лишили многих возможностей. История повторяется. Не прав был старик Гегель, она повторяется не как фарс, она повторяется как трагедия. В очередной раз трагедия. И нам снова предложено выживать в новых условиях.

И мы выживем! Как выживали наши прадеды, деды и родители. А с чего мы взяли, что мы особенные? Нет, мы такие же, какими были наши предки. Каждому поколению положена своя порция испытаний. Важно пройти эти испытания с достоинством. И мы пройдем. Потому что на набережной Фонтанки лежат все те же плиты, по которым ходил Пушкин. Потому что улицы Петербурга по-прежнему хранят нашу историю и культуру. Рушились великие империи, на их месте возникали новые, но оставалась культура, оставались акведуки и прекрасные античные статуи, оставались фрески древних монастырей и бесценные картины, хранящиеся в Эрмитаже и Лувре, Венеция с ее дворцами и каналами и Кёльнский собор, кружевные церкви Кижей и иконы Андрея Рублева. Все это наши якоря.

В сущности, только это и имеет ценность в изменчивом мире. Пока мы храним нашу общую культуру, пока ходим в музеи и продолжаем творить и созидать, мы не погибнем. Мы исчезнем с планеты Земля как ненужная и бесполезная цивилизация, если перестанем создавать дворцы и паласы, а ограничимся бетонными коробками с отверстием для входа и выхода. Если не будем воссоздавать разрушенные фашистами дворцы Петергофа и сгоревший Собор Парижской Богоматери. Подмена ценностей, столь распространенная сейчас в искусстве и культуре, это и есть наша смерть. Поиски новых путей в искусстве всегда вели к культурному взрыву, как это было в эпоху Возрождения. Однако по пути упрощения можно прийти лишь к культурной деградации.

Пока на берегах Невы стоит Петербург, город, где любой фасад на улице, куда ни кинь взгляд, можно рассматривать часами, мы будем жить. Город, в котором, как в волшебном ларце, спрятана Красота. Та самая, которая спасет мир. И я буду возвращаться в этот город снова и снова.

Город-музей, город-история, город-Красота…

Все движется своим порядком, и изменить этот порядок невозможно, как бы нам этого ни хотелось. На Ленинградском вокзале в Москве идет дождь, на Московском вокзале в Питере сияет солнце.

И да – завтра будет лучше, чем вчера.