Я. У. Астафьев. Процесс урбанизации с точки зрения социолога

Янис Астафьев, к. соц. наук, ст. научный сотрудник Института социологии РАН

Города сегодня занимают сравнительно малую часть населенной территории Земли (около трех процентов). Но именно города являются основой и узловыми пунктами транспортных и любых других коммуникаций, энергетических сетей, местами скопления и потребления товаров. Но в первую очередь города сегодня – основной производитель и потребитель культуры – во всех аспектах этого понятия: и как совокупности артефактов, и как сферы смыслов, значений.

Что касается процесса развития, становления городов, процесса урбанизации, то в Европе он шел сравнительно гладко, постепенно и занял тысячелетия, в нашей же стране он имел взрывной характер. Перед началом Первой мировой войны в России 15% населения жило в городах, а 85% – в деревне. На сегодняшний день это соотношение радикально поменялось: в городе проживает 75%, в деревне 25%.

За это время периодически, каждые 25-30 лет, то есть за одно поколение, происходило изменение городского населения. Оно достигалось за счет приезжих, которых социологи называют неоурбанитами. Неоурбаниты увеличивают численность, коренное же население устойчиво демонстрирует отрицательный прирост.

Какие социальные, экономические и культурные факторы надо учитывать, когда мы затеваем разговор о городе, перспективах его развития и т. п.?

С точки зрения социолога есть два типа города. Один – большой город, в предельном случае представленный городом-миллионером, то, что называется The City. Его атрибуты – типично городской транспорт (трамвай, метро), развитое разделение труда, развитая сфера досуга, наличие субурбии и городов-спутников, многоэтажные строения. Малый город лишен либо всего этого целиком, либо частично.

В нашей стране процесс урбанизации никогда не был целиком естественным, органичным, преимущественно он осуществлялся при воздействии власти и с санкции власти. Вспомним историю создания Санкт-Петербурга, а также поселений на пограничных территориях. В советский период это, что называется, «усугу́билось». Городское пространство, как правило, создавалось, выстраивалось властью в ее интересах и ее эстетических представлениях. Оно характеризовалось жесткими центро‑периферическими отношениями, где на одной стороне – активная инстанция принятия решений, а на другой – пассивный их реципиент. Центр – распорядитель культурного и экономического ресурса, периферия – объект управления.

В постсоветской России, после небольшого периода «смягчения», это продолжилось, правда, в иных формах, о чем ниже.

Далее. Назовем важнейший экономический процесс, который имеет существенные социальные и культурные последствия. Мир постепенно идет и будет идти к замене множества людей автоматизацией и роботизацией. Процесс этот не остановить. Следует отметить, что в нашей стране этот процесс имеет свою специфику. Там, где труд дорог, как правило, выгоднее сделать робота, который будет работать вместо человека. Как, например, при проектировании, или в области создании сайтов, в которой ранее требовались очень специальные и дорогостоящие навыки программирования, а теперь появились простые и общедоступные программы-конструкторы.

Напротив, там, где труд дешев, выгоднее сделать робота-надсмотрщика, который будет еще больше подгонять человека. Например, я фантазирую, создать браслеты, фиксирующие каждое движение человека, ритмичность исполнения им этих движений, физическую нагрузку…

Что это означает применительно к городу и городской среде?

Ранее, в XIX-XX веках, процесс урбанизации обусловливался индустриальными причинами. Большой город был средоточием производств, где требовались рабочие руки разной степени квалификации. В нашей стране, в особенности в советский период, это касалось и малых так называемых моногородов, которые возникали «в чистом поле» по велению начальства вокруг завода, добывающего производства, военного объекта.

Теперь, в XXI веке, индустриальный сектор стремительно утрачивает свою значимость как, говоря марксистским языком, ведущая сфера создания новой стоимости, поскольку эта роль переходит к постиндустриальному сектору. Но последний требует куда меньше занятых. Напомним, что постиндустриальный сектор – это не только сфера услуг, но и высокотехнологичные роботизированные производства. Соответственно, как обещают экономисты, на протяжении ближайших 20-30 лет мы увидим потенциальную безработицу в размере до 30-40% работников во всех отраслях. Почему потенциальную? Потому что различными средствами этот процесс будет демпфирован. Например, в некоторых странах сейчас широко обсуждается введение безусловного базового дохода. Или, обращаясь к нашим реалиям, производства индустриального сектора продолжают сохраняться путем дотирования со стороны государства (как это сделано в отношении асфальтовых заводов в Москве), а также относительному (к инфляции) уменьшению зарплаты работников с сохранением рабочих мест.

Сегодня основным субъектом развития города является застройщик вкупе с материально заинтересованным им начальством. Естественно, что строительство ведется там, где все еще есть спрос, то есть в трех агломерациях – московской, причерноморской (Сочи и Краснодар), петербургской. Строятся преимущественно не европейские малоэтажные дома, а азиатские многоэтажки, с неудобной инфраструктурой. В будущем в крупных городах это приведет к превращению их в трущобы, как, к примеру, в Бразилии или ЮАР, и к широкому развитию такого социального явления, как киберпанк.

Поясним, что такое киберпанк. Понятие «киберпанк» родилось в научной фантастике, но сейчас оно часто используется социологами и социальными философами, которые размышляют о том, что нас ждет в будущем, какие формы приобретет общество. Какие нас ждут взаимоотношения. Киберпанк – это сочетание высоких технологий, неограниченного и нерегулируемого государственного и муниципального контроля над человеком, вместе с коррупцией и разложением органов власти. Это также доминирование гигантских транснациональных корпораций, что выражается в контроле и формировании с их стороны потребительского поведения людей на основе big data. Для грядущего киберпанка, считают теоретики, будет характерен высокий уровень социального неравенства, бедности, что, впрочем, будет отчасти демпфироваться введением безусловного базового дохода.

В части многих указанных характеристик можно сказать, что киберпанк уже отчасти построен в нашей стране. Впрочем, у нас, как всегда, есть своя специфика. Некоторые аналитики высказывают мнение, что экономика нашей страны не едина, но состоит из двух мало связанных между собой секторов. Экономика, ориентированная на экспорт, на внешнего потребителя, чувствует себя, в особенности в последнее время, как никогда хорошо. Она «живет» в валютной зоне, а потому там растет благосостояние, инвестируются средства в производство и инфраструктуру.

Напротив, экономика, ориентированная на внутреннего потребителя, находясь в рублевой зоне, стагнирует, если не сворачивается. Здесь действуют противоположные процессы. Здесь уменьшаются зарплаты, сюда не идут инвестиции.

Казалось бы, экспортно-ориентированная экономика должна выступить «локомотивом» для внутренней и вытянуть ее. Но и власть предержащих, и другие инстанции, влияющие на принятие решений в области экономики и социального развития, да и само население, похоже, эта ситуация устраивает. Да и, откровенно говоря, хорошего выхода не видно. Подсчитано, что создание одного средне-технологичного рабочего места сейчас стоит $1 млн. То есть маленький заводик на 100 человек по производству витаминов или мягкой кровли «с нуля» будет стоить $100 млн, или 7 млрд руб. И еще власти должны вложить 50% от этой суммы ($50 млн) в инфраструктуру – дороги, коммуникации, создание рабочих мест для надзорной бюрократии.

Один километр двухполосной нормального качества дороги в начале 2000-х стоил $2 млн. С учетом инфляции доллара сейчас будет $4 млн. То есть 100 км такой дороги – $40 млн, или 28 млрд руб.

ФРГ в территорию бывшей ГДР за тридцать лет вложила уже 1,2 трлн евро для выравнивания уровня жизни и инфраструктуры. И так и не выровняла. Финны в начале 1990-х, когда Ельцин сделал намек о продаже Карелии, считали вложения в эту территорию для приведения ее в среднее по качеству жизни состояние – $100 млрд. С учетом инфляции доллара сегодня это $200 млрд. Какую-нибудь Вологду вытянуть даже до уровня Польши стоит десятки миллиардов долларов. Потому что в России хронически недофинансировано ВСЁ.

Исходя из этих иисоображений, можем утверждать, что наиболее вероятен сценарий превращения крупных городов России в совокупности гетто и трущоб с вкраплением анклавов благополучной жизни. Что же касается средних и малых городов, то большинство их ожидает дальнейшая стагнация, тихое умирание. Еще в советские времена многие из них считались начальством «неперспективными». Сегодня это мнение разделяют и населяющие их люди, в первую очередь – молодежь.